Из сохранившихся записей Екатерины Тимофеевны Колесовой, жены художника А.М. Колесова. Екатерине Тимофеевне 54 года.
Нынешним летом я собралась гостить в Ситниках (деревня близ Сергиева Посада; там было имение Подлужиных) в июне. Прежде меня гостили там Аня и Женя (дочери –23 и 20 лет); они поехали 9 июня с тем условием, что Аня прогостит 10 дней, а Женя останется до моего приезда. 20-го числа я отправилась на вокзал в 4-ом часу дня и встретилась там с Аней, только что приехавшей в Москву. По 2-му звонку мы с нею вместе вошли в вагон, я заняла место, но в вагоне было так жарко и душно, что у меня совершенно закружилась голова, тем более, что и с утра мне очень нездоровилось, и я совсем было решилась остаться в Москве, но не осталась только потому, что обещала непременно приехать ко дню рождения Д.Д. (Дмитрий Дмитриевич Подлужин) и за мною хотели выслать лошадей на станцию; обмануть было бы очень невежливо, да и выходить из вагона было слишком поздно: 3-ий звонок – и поезд покатил в путь, предоставив вне жариться на солнышке у окна более 2 часов сряду. Место в вагоне я выбрала ужасно неудобное; желая увидеть Лавру, не доезжая до станции я села у окна по левую сторону вагона, тут-то и попалась как раз на пыль и на солнце. Голова разболелась до невозможности, а пересесть было совершенно некуда, пассажиров было много и, на мое горе, никто не выходил на станциях. В Пушкине по нашему вагону еще две новые путешественницы, несколько полная дама в светлом платье и большой модной шляпке, и очень молоденькая барышня-блондинка в полудлинном платье из шотландки, но не найдя свободного места, пошли дальше. Я подумала, что это была Ф.Ф. Васильева с дочкой (я знала, что они собирались ехать в это же время, но, боясь ошибиться, не решилась их остановить, да и не успела бы этого сделать: вокруг меня (рядом и напротив) сидели такие «интересные кавалеры» в длинных сапогах и блиннейших ватерпруфах, да еще с большими узлами, что мимо их не скоро можно было пройти. В Хотькове они все вышли, а я пересела к другому окну, на правую сторону; в это же время в вагон вошла опять та дама с барышней; я не ошиблась, это и в самом деле была Ф.Ф. со своей дочкой М.А. или Марусей, как ее называют в семействе. Барышня это мне очень понравилась еще с первого взгляда, когда она проходила вагоном, и мое первое впечатление было очень верно: она оказалась очень милой и внимательной, сейчас же помогла мне при выходе из вагона на платформу и даже взялась нести мой сверток, хотя мне это было и очень совестно; и после, при наших прогулках, помогала мне идти с горы или на гору. Мы все вместе доехали до Лавры; здесь нас ожидали две пролетки, каждая в пару лошадей. Ф.Ф. с дочкой сели в одну пролетку и уехали прежде меня, а в другой оставалось свободное место, назначенное еще для одной дамы, но она почему-то не приехала, так что мне приходилось ехать одной, но я, зная, что еще обещал быть Н.М.П., решилась остаться его подождать, думая при этом, что А.К. (Алексей Константинович Саврасов – прим.), вероятно, не поедет его встречать, когда узнает от Ф.Ф., что для него есть место в пролетке. Но, к сожалению, я не узнала, в котором часу Н.М. будет на станции и прождала напрасно; пришел поезд в 8-м часу, а Н.М. все нет, и я все равно должна была ехать одна, потеряв понапрасну 2 часа или больше; и какая же тоска была оставаться одной на станции, так и сказать невозможно! А как я могла решиться ехать одна, зная, что приедет еще один гость и есть свободное место; совсем не знала, как лучше поступить (по дороге в Вифанию встретился мне А.К.; он ехал в кабриолете встречать Н.М., который мог приехать лишь с 9-ти часовым поездом).
Продолжение следует...